КЛИНИКА ПРОФЕССОРА БЛЮМА В МАРБЕЛЬЕ

Центр профессора Блюма в Испании специализируется на трех основных направлениях:

Реабилитация — восстановление после травм и операций.

Лечение сложных тяжелых заболеваний у детей и взрослых.

Превентивная медицина — «биохакинг» по методу Блюма».

Сегодня мы хотим рассказать о таком важном направлении, как реабилитация, а именно — реабилитация после одного из самых тяжелых типов травм — переломов позвоночника!

Травма позвоночника — это механическое повреждение позвоночника, связок, мышц, спинного мозга, корешков спинномозговых нервов, магистральных сосудов.

В нашей практике было немало успешных кейсов. Один из них — история Александры Савенковой.

23 года назад к профессору Блюму обратились родители девушки Александры, которая выпала с 10-метровой высоты горнолыжного подъемника. Ее привезли в «гипсовой кроватке», у нее были сломаны пять позвонков, чувствительность ног отсутствовала, в 17 лет она оказалась прикованной к кровати.

Ни один хирург ни в Болгарии, ни в Москве не брался ее оперировать, потому что все переломы позвонков были очень сложные и разные: два — с осколками в столбе спинного мозга, два полностью раздроблены, а пятый позвонок отломился от крестца. Даже речи не шло о том, что она снова сможет ходить. Никто не готов был брать ответственность на себя.

Профессор Блюм взял девушку на лечение. Через три недели занятий в Центре Александра смогла встать. Через два месяца — начала ходить, а потом постепенно бегать, прыгать и делать все, что мог сделать обычный человек!

Сейчас Александра с мужем и двумя детьми живет в Австрии, преподает в Венском университете музыки и исполнительского искусства.

Сегодня она вспоминает:

— 23 года назад я выпала с горнолыжного подъемника, на тот момент мне было 17 лет. Мы отдыхали с родителями на горнолыжном курорте в Болгарии, на горе Витоша, на которой мы были до этого раз 10, потому что вся семья очень хорошо катается на горных лыжах.

Я ехала на подъемнике и, вот, приготовилась, убрала защиту и через какой-то момент поняла, что падаю. Я просто выпала из подъемника. Ударилась головой и получила дополнительные травмы. Но самое страшное, что я просто лежала и ждала внизу, пока меня оттуда заберут, соберут. Потому что никто не знал, что случилось, никто не видел. Я выпала на трассу, не в мягкий снег, а на жесткую поверхность.

Меня транспортировали в клинику в Болгарии, где сделали снимки и выяснили, что я сломала пять позвонков. Причем это были разного типа переломы: компрессионные, были даже осколки в столбе спинного мозга. Собственно говоря, поэтому каждый день ко мне приходили и проверяли, чувствую ли я ноги, которых я не чувствовала. На самом деле, как выяснилось позже, мне очень повезло, потому что все консилиумы, которые там собирали, никак не могли решиться на операцию.

Любая операция могла быть сделана и оплачена страховкой, но никто никак не мог взять на себя ответственность, что после этой операции будет лучше. В результате один врач решил лечить «консервативно», меня просто положили на валик и, по сути, оставили в палате на месяц. То есть я просто пролежала месяц в кровати. Больше ничего не происходило.

Кроме перелома позвоночника у меня была сломана еще рука, был смещен череп, была свернута челюсть, выбиты зубы… В общем, целая куча всяких неприятных вещей. Но для меня, как для пианистки, на тот момент самым страшным было то, что у меня была сломана рука. На самом деле, конечно, самое страшное было то, что никто вообще не мог представить себе, что я когда-нибудь снова буду ходить. Я на тот момент представить этого тоже не могла.

К тому времени мне уже объяснили диагноз и все тонкости. Так прошел месяц, нас решили отправить домой. В гипсовом корсете в форме кровати меня погрузили на самолет в лежачем положении и доставили в Москву.

Мои родители бегали по всем самым лучшим докторам в Москве с моими снимками и выясняли, что же можно сделать. Трое врачей посоветовали три разные операции. Один врач сказал: «Мы вставим штыри и посмотрим. Наверное, будет лучше. Должно быть лучше». Второй врач сказал: «В таких случаях мы ставим скобы металлические, что как-то должно поддерживать позвоночник. И, наверное, если все будет хорошо, то девочка сядет в инвалидное кресло». Это было самое большее, что мне обещали на тот момент.

Третий сказал: «Ни в коем случае не скобы, и не штыри. Обязательно нужно вытащить осколки из столба спинного мозга. Вы же понимаете, как это важно, а вдруг он где-нибудь застрянет и что-то перекроет?» Родители просто не понимали, что делать.

Пока чисто случайно в музыкальной школе, в которой работала моя мама, выяснилось, что завуч — пациентка Евгения Эвальевича. И когда она узнала, что случилось, сказала, что вообще с любой травмой позвоночника или с какой-то подобной травмой серьезной она советует обратиться только к Евгению Эвальевичу.

Мне очень повезло. Мои родители сутки просидели у Евгения Эвальевича в клинике. Ждали, пока он освободится. Его ночью привезли ко мне в ЦИТО, где я все так же лежала в этой гипсовой «кроватке». Так вот, он был первый, который сказал: перевернись на живот. Вместе с кроваткой меня перевернули на живот, мне было очень страшно, потому что до этого мне сказали: ни в коем случае вообще не шевелиться. Он осмотрел меня и согласился взять мой случай.

На следующий день мой папа угнал машину скорой помощи, чтобы меня транспортировать в клинику, потому что по-другому это невозможно было сделать. И меня привезли к Евгению Эвальевичу.
Первым делом он снял корсет, который еще даже не засох, сразу же перевернул на живот и стал маме показывать, как моя спина выглядела на тот момент. То есть позвоночника как такового просто не было видно.

Евгений Эвальевич в первый же день фактически «собрал» позвоночник — он стал вырисовываться от начала и до конца. И потом он дал одно упражнение, которое я делала 24 часа в сутки с перерывом на сон. Благодаря этому, видимо, мышцы начали оживать. Те мышцы, которые фактически атрофировались за месяц лежания, уж не говоря о том, что я сама музыкант и, в общем-то, и раньше спортом никогда не занималась.

В первый же день позвоночник сложился в одну линию, те пять позвонков, которые были не в порядке — это был просто бесформенный холмик, в течение дня сложились в столб. Вот так прошло, наверное, недели две, я уже на кушетке так шевелилась и так крутилась, что мама моя боялась, что я либо упаду, либо встану и пойду. Но Евгений Эвальевич строго настрого запретил вставать, хотя мне даже такое в голову не приходило. Но, видимо, я уже настолько ожила, что могла бы. То лежала просто совершенно как кукла, а тут я уже была почти нормальным человеком, только лежала на животе.

После праздников, к этому моменту уже прошло три недели, Евгений Эвальевич сказал: «Ну что, теперь давай вставать». Мама очень удивилась, а я не то, чтобы удивилась, у меня был просто шок. Конечно, зная все мои диагнозы, я не могла себе представить, что вообще можно вставать. У меня было ощущение, что меня поставили на крышу 17-этажного дома и сказали: прыгай, ты не разобьешься. Просто психологически было очень тяжело, потому что долго пролежала.

И буквально уже в следующие дни меня стали водить на поводке, то есть мама меня держала за пояс, и мне нужно было ходить, но только исключительно с контролем мамы. Ощущения были, конечно, в тот момент очень острые. К тому моменту уже, в общем-то, все поверили, что это возможно, что я в каком-то варианте могу вернуться плюс-минус к нормальной жизни. Я все время занималась, делала упражнения сама, либо эти упражнения были с мамой, либо на тренажерах, которые у Евгения Эвальевича здесь, специальные тренажеры. Так проходило абсолютно все время. К концу двух месяцев я не просто могла ходить, я прыгала в скакалочку. Я бегала. Я не просто себя чувствовала, как раньше, я себя чувствовала намного лучше, чем раньше. Потому что до этого я столько спортом в жизни никогда не занималась. А тут получается, я фактически два месяца потратила только на здоровье и только на свое физическое состояние.

Я уже вернулась в училище и училась сразу на двух факультетах. В общем, никто не мог до конца понять вообще, что произошло и как это быстро все решилось. Но Евгений Эвальевич всегда говорил, что быстро получилось только потому, что меня «свежей» привезли. То есть не успели порезать, ничего не нарушили, ничего не вынули. И это тоже сыграло, я так понимаю, большую роль. Ну, и он всегда говорил, что вот вы, музыканты, вам скажешь 100 раз повторить, вы повторите 200, пока не получится. Это упорство тоже очень помогло.

Но самое главное, конечно, когда он меня выпускал, он сказал, что я абсолютно нормальный человек. Это так и есть: я в результате вышла замуж, выносила и родила двоих детей. Девять месяцев беременности с большим животом — и мой сломанный позвоночник с этим справился, не было никаких осложнений, реакций или болей.

Моя жизнь сложилась по наилучшему сценарию, который можно себе представить».

500 000 человек в мире ежегодно получают травму позвоночника, при этом расходы на лечение одного пациента в течение жизни могут доходить до 2 млн долларов.

Наш Центр — единственный в мире работает по авторской методике профессора Блюма. Инновационный метод профессора Блюма — новое направлении в медицине. Интегративная диагностика и лечение всего организма в целом, а не отдельных его систем или органов, позволяет получить наивысшие показатели успешности восстановления утраченных функций после тяжелых травм позвоночника.

В ОСНОВЕ МЕТОДА — уникальный врачебный и новаторский талант профессора, доктора медицинских наук Евгения Эвальевича Блюма:

• 50 лет практики

• 1000 методик

• 1500 реабилитационных модулей

• 62 международных патента